На прошлой неделе (да, я немного притормозила с постом) в Германии отмечали юбилей довольно важного для немецкого самосознания события — 70-летия «Операции Валькирия«. Попытки убить Гитлера предпринимались группой офицеров-заговорщиков и раньше, но 20 июля 1944 года им удалось добиться хоть каких-то заметных результатов, которые, впрочем, как мы теперь знаем, ни к чему особенному не привели: повстанцы были пойманы и казнены. Тем не менее, именно о нем вспоминают немцы, когда речь заходит о сопротивлении нацистскому режиму внутри страны.

Лично я бы не стала именно из «Операции Валькия» делать культ. Действительно, сопротивленческое движение начало зарождаться в офицерской среде еще в конце 30-х годов, но основная часть заговорщиков примкнула к нему после перелома в ходе военных действий в 1943 году (в Сталинграде). К 1944 году Гитлер определенно стал терять позиции, и многим казалось, что достойно закончить войну у него не получится. Их недовольство постепенно накапливалось, и они разработали «верный» план убийства фюрера.
Почему-то миссию дособрать бомбу и произвести взрыв доверили Клаусу фон Штауффенбергу, у которого была сильно покалечена одна рука и в добавок, кажется, были какие-то проблемы с глазом. Неудивительно, что из двух взрывных комплектов ему удалось смонтировать только один, а после этого ему еще и не повезло: заветный чемоданчик передвинули подальше от Гитлера за деревянную перегородку.
Особенно во всём этом меня занимает история командира охранного батальона Отто Ремера. Он получил приказ арестовать Геббельса и, хотя в принципе очень тепло относися к фюреру и его правительству, твёрдой поступью направился к своей цели.

Ворвавшись в служебный дворец министра пропаганды (на месте которого теперь располагается мемориал жертвам Холокоста), Отто обнаружил, что на самом деле Гитлер жив (ему так сказали, а он особенно и не проверял), после чего развернулся практически на 180 градусов и побежал исполнять другой приказ по поимке заговорщиков. «Старший приказал» (с). Кстати, после войны он, проведя пару лет в британском плену, довольно неплохо тусовался по разным немецким партиям националистической направленности, потом работал советником в Египте, а уже в 90-х отчалил в Испанию, где и преставился.
Такой получился неудачный заговор.
В этом посте мне, на самом деле, совершенно бы не хотелось очернять немекую нацию. Наоборот, я решила рассказать о сопротивлении, которое было меньше похоже на театр абсудра.

Еще в конце 20-х годов в прессе стали появляться тексты Эльзы Блохвитц (Else Blochwitz), резко высказывавшейся против национал-социализма. Геббельс был сражен её писательским даром столь сильно, что предложил ей работать на себя и Адольфа, и, получив отказ, что называется, взял на карандаш. После принятия Нюрнбергских законов Эльза поняла, что отныне её долг — это помогать евреям. В 1941 году на её дверь повесили шестиконечную звезду, потому что она не хотела отказываться от дружбы с еврейкой Хертой Амдт. Но это не помешало ей в своей квартире дать приют не одному десятку беглых семейств. Некоторым Эльза помогла уехать за границу, другим обеспечила питание и ночлег: кто-то жил у неё неделями, у кого-то получилось остановиться лишь на ночь. За ней следили, её «еврейский» паёк и без того был мал. Но до сих пор не удалось сосчитать, сколько было спасенных ею.
И она была не одна. Десятки людей каждый день рисковали своей жизнью, чтобы помочь другим. Давали работу отверженным, возили передачи в концетрационные лагеря и даже помогали оттуда бежать, месяцами делили маленькие комнаты с теми, кого разыскивала полиция. Но почему-то нет специального дня в году, когда вспоминают о них.